привет всем.
решил немного оживить тему экспедиции.
не сочтите за флуд. просто попался очень занятный рассказ человека о путешествии по Илиму на лодках. может попадется крупица полезной инфы.

опубликовано 30.07.2012 г.
автор-Горбунов-Ленский Геннадий

[b]Двадцать дней в тайге[/b]

"Природа нравится, влечет к себе и воодушевляет только потому, что она естественна".
Рихтер Иоганн
"Какая огромная разница между прекрасным, свободным, ничем не омраченным миром природы, таким спокойным, тихим и непостижимым, и нашей повседневной суетой с ее ничтожными скорбными тревогами и спорами...".
Тагор Рабиндранат

Двадцать дней в тайге

Страсть к путешествиям по диким лесным местам, с рюкзаком за плечами - с детства. В наше время немного осталось таких уголков, но все же они встречаются: укромные, потаенные от человека.
Родился и вырос в Восточной Сибири, что определило мою любовь на всю жизнь к этому самобытному краю.
Ловля хариуса или золотистого ленка на таежной реке, вечерний, весело потрескивающий жаркий костер в суровой и таинственной тайге, встречи с лесными обитателями, скитания по бездорожью хранятся в памяти годами.
Вот уже много лет в январе - вершине зимы начинается выбор маршрута и сборы. Весной душа радуется в ожидании встречи с родной глушью.
Необходимо понимать, что тайга - несвойственная, а в иных случаях враждебная среда обитания для человека. Здесь приходится рассчитывать только на свои силы и быть способным в критических, опасных ситуациях защитить себя, выжить.
К встрече с ней необходимо тщательно готовиться: рассчитать провиант, подогнать снаряжение, проверить оружие. Быть уверенным в себе, готовым физически.
Нужно помнить поговорку: "Прежде чем войти в лес, подумай, как из него выйти".
В ином случае лучше отказаться от опасной затеи.
В торговых рядах "Вернисажа", что в Измайлово куплена крупномасштабная топографическая карта, намечен маршрут, собран рюкзак и в путь.
Поезд "Москва - Северобайкальск" домчал нас с приятелем из Москвы до Братска за трое суток. Здесь ожидало первое препятствие. Водохранилище, образовавшееся с возведением на Ангаре гидроэлектростанции и захватившее обширную территорию долины сибирской реки, было в дыму.
Не затихали лесные пожары и, встречая на своем пути торфяник, они переходили в подземные. В сухую безветренную погоду едкий дым лежал над поверхностью воды плотной пеленой. Скорее всего, беспечные люди были виновниками огненной стихии, но возможно таким путем подбирался участок леса для вырубки. Судоходство было временно прекращено и добраться до селения Аносово, которое находилось на берегу водохранилища, и от которого шла автомобильная дорога вдоль нужного хребта, мы не могли.
Много раз убеждался в гостеприимстве и радушии сибиряков, оно проявилось и в этом случае. Обратившись за помощью в городскую администрацию, мы ранним утром следующего дня уже двигались на автомобиле вдоль побережья Братского водохранилища. Глубокой ночью, дважды переправились через рукава водохранилища и оказались на месте. Последние километры дороги были экстримом передвижения по бездорожью. Только удивительное мастерство водителя и отличные ходовые качества автомобиля "Нива" позволили благополучно добраться до нужной точки у окраины леса.
Утром, сориентировавшись по карте на местности, тронулись в путь. Стояли первые дни июня.
В тайге закон такой: идешь на день - бери запасов на три.
Собираясь в дальний поход, стараешься взять самое необходимое, но каждый раз рюкзак выходит тяжелым. Вот и сейчас, помимо продовольствия, рыболовных принадлежностей и оружия у каждого из нас имелась резиновая лодка. Вес поклажи доходил без малого до 40 килограммов и для бездорожья такой груз был не легким.
Мы предполагали за двое-трое суток выйти по тайге в верховья реки Илим (приток Ангары) и спуститься по ней на лодках до ближайшего населенного пункта Шестаково.
Наш путь вначале лежал заброшенной лесной дорогой, пробитой геологами по вершинам сопок, водоразделу рек Ангары и Илима. Вступив в лес, оказались зажатыми со всех сторон высоченными соснами, лиственницами, густыми мохнатыми елями и стройными белоснежными березами, вперемешку с осиной. Редко, на вершине сопок, попадался кедр. Лес рос многородный и густой. Воздух раннего лета был свеж. Лесные ароматы перемешались. Пахло хвоей, смолой, свежей листвой, муравейниками и еще сотнями ароматами. Легкие наполнялись этой живительной смесью, бодрящая сила растекалась по всему телу, и не какие преграды нас не страшили. Разговаривали между собой птицы, перелетая с ветки на ветку, пересвистывались рябчики. Все живое пело сердечные, брачные песни. Какие только трели не лились на нас со всех сторон. Мир был переполнен звуками. Деловито сновали рыжие сойки, возбужденно скрипели кедровки, шмыгнул за ствол и спрятался дятел, стремительно пролетели дикие голуби. Рассматривал нас из засады на вершине сосны лесной разбойник - старый ястреб и, взлетев, закружил над нами, удивляясь нежданным гостям.
Первое время шли легко. Гнус еще не вылетел, вокруг была благодать, и ничего не мешало передвижению. По мере углубления в лес, груз за спиной казался тяжелее, лямки рюкзаков сильнее давили плечи, вынуждая чаще останавливаться для короткой передышки. В полдень, солнце, долгожданное и ласковое утром, стало нестерпимо палить.
В этой гористой местности Восточной Сибири климат суровый. Суточные колебания температур воздуха достигают 25о - 30о, а иногда выше. Ночью могут быть заморозки, а днем палящая жара. С севера долины Ангары и Илима открыты всем ветрам, с юга поступлению теплого воздуха мешают хребты Саян. На востоке Приморская горная система закрывает движение теплого морского воздуха.
Днем стало совсем жарко. Лес, пронизанный лучами солнца, нагрелся и отбрасывал тепло по сторонам. Пот заливал глаза, и поклажа за плечами с каждым пройденным километром придавливала к земле все сильнее. В лесу было сухо, ни родника, ни ручья и мы стали экономить воду. Пили маленькими глотками, с тревогой наблюдая за ее быстрым исчезновением.
Лесная дорога тянулась на сопку, спускалась вниз. Первоначально предполагали уйти с дороги, углубясь в тайгу и, спустившись с хребта, попасть на реки Ибалатская и Марикта. Реки бежали рядом и сливались вместе перед впадением в Илим.
В книге замечательного сибирского летописца П.А. Словцова "Историческое обозрение Сибири", вышедшей в наше время под названием "История Сибири", упоминаются здешние места. В древности край был заселен монгольскими и бурятскими племенами. Легенда говорила, что знатный, мужественный Ибалат и красавица Марикта страстно полюбили друг друга, но родные не позволяли юноше взять в жены простолюдинку. Тогда они, ослушавшись родителей, убежали в дремучий лес, взялись за руки, превратились в реки и навечно слились в объятиях. Одна река течет бурно и стремительно, а другая тихо и спокойно. Хотелось побывать в этой местности.
Запас воды, исходя из намеченного маршрута, был небольшой. Однако тяжелая ноша и жара, так измотали нас, что мы решили изменить маршрут, уйдя с лесной дороги позже, и выйти на Илим охотничьей тропой, помеченной на карте.
Солнце продолжало печь. С дороги подымался сухой пар. И так длилось весь день. К флягам прикладывались все реже, шли медленнее. Вечером, когда из леса потекла темнота, на сосне увидели, заплывшие от времени засечки. От дороги вилась тропа в нужном направлении. Свернули на нее. Тайга предстала перед нами темной, неуютной и молчаливой.
Еле заметная тропа петляла среди старых размашистых темных елей. Вокруг на грунте мощные, разноцветные мхи. Неизведанный, первозданный мир оказался перед нами. Полнейшая тишина царила по всей окрестности. Лесное одиночество, так привлекавшее нас, вдруг сделалось тревожным. Вода закончилась, последний глоток был выпит, и во флягах не осталось ни капли. Во рту горело, пересохшее горло першило, ноги стали ватными. Мы находились на вершине сопки и до спасительной влаги, которая возможно находилась внизу - далеко. Есть в сухомятку не хотелось, в рот ничего не лезло. Сна не было. Вспомнили совет старого охотника. В два целлофановых пакета опустили по густой хвойной ветке. Основание веток обвязали веревкой и в этих герметичных упаковках, висящих на дереве, через пару часов появилось по глотку воды. Никогда в жизни более желанного глотка влаги у меня не было.
Вода является основной массой человека. Ученые говорят, что зародыш человека состоит из нее на 99 %, а в момент рождения уже на 90 %. Тело взрослого человека имеет 70 % жидкости и если наступает обезвоживание организма, при котором воды остается менее 50 %, он погибает.
Той ночью в тайге эти выводы мы ощутили на себе. В смятенном состоянии души забылись в дремоте до утра.
На рассвете вернулись на лесную дорогу. Вечером, сворачивая на тропу, заметили в рытвине дороги небольшую лужицу и сейчас решили набрать воды. Используя бинт, нацедили около литра мутной жидкости. Вскипятили воду на костре, бросили для верности кристаллик марганцовки и выпили. Дезинфицировать воду лучше всего кипячением, но можно использовать для этой цели листья черемухи и ветки можжевельника. Настой на них через полчаса убивает всех микробов. Помню, жажду не удалили, но тело получило долгожданную влагу. Перекусив, двинулись вглубь тайги.
Тропа продолжала петлять между зарослей леса. Тянулась то вниз, то с небольшим подъемом. Чувствовалось, что организм за ночь толком не отдохнул. Идти неимоверно тяжело, ноги утопали в толстом мху. Упавшие деревья перелезали с трудом. Особенно непростым оказался участок сплошного завала. Тропу преграждали нагромождения поваленных деревьев с вывернутыми корнями. Корневище издалека походили на гигантский клубок, схватившихся в смертельной схватке диковинных змей, сплющенных пауков. Осенний ураган, прошедший по тайге полосой, был свиреп и ужасен. Он шутя повалил лесных великанов. Пришлось обходить завалы стороной, уйдя от тропы и выдерживая нужное направление по компасу. Перед нами с шумом, громко хлопая крыльями, поднялся глухарь и торпедой ломанулся в глушь. Ноги по щиколотку вязли в прелом, прошлогоднем мху и вытаскивать их из грунта все труднее. Шли по валежене медленно, напряженно. Опять нестерпимо мучила жажда. Обойдя завал, вернулись на тропу. За два часа прошли не более четырех километров.
Лес прогрелся солнцем, и безветренная сушь навалилась на нас с новой силой, проверяя на прочность. Без воды сбивалось дыхание, сердце громко стучало, пытаясь вырваться из груди, тело стало вялым, и воля подавлялась. Жизненные силы иссякали.
Решили облегчить рюкзаки на половину. Оставив лодки в лесу, побрели по тропе, надеясь в низине найти воду. В ожидании не обманулись. Уже через час мы отдыхали у родника. Он бил из под каменной плиты на небольшой луговине, сплошь покрытой разливом жарков. Ярко-оранжевые, желтые цветы заполняли поляну. В стороне над сопкой бежала речушка Черная, впадая ниже в Илим. В воздухе гудели жуки, пели птицы. Вода была прозрачная, холодная, до ломоты в зубах и необыкновенно вкусная. Наполнили фляги.
В середине дня вернулись за лодками, а к вечеру, измотавшись вконец, с гудящими от натуги ногами, вышли на реку Илим. В этот день прошли по бездорожью в общей сложности двадцать километров.
На берегу стояло небольшое, полуразвалившееся от старости строение, внутри нары. Нам оно показалось хоромами. Наскоро перекусив, уснули мертвецким сном.
Утром осмотрели друг друга. У каждого на теле висело по несколько клещей. Одно насекомое на моем теле уже напилось крови, и было величиной с крупную горошину. Сезон активности клещей бывает в мае, июне. Они любят влажные затемненные места с густым подлеском. Особенно яростно нападают утром и вечером. Клещ опасен, как носитель вируса клещевого энцефалита. Это тяжелое заболевание центральной нервной системы, сопровождается сильными головными болями, рвотой и параличом. Укус клеща незаметен, поскольку он вводит в ранку обезболивающее вещество, поэтому присосавшегося паразита замечают по зуду и воспалению кожи, когда он уже напьется крови. Прививка от энцефалита обязательна для человека идущего в тайгу. Мы прививку сделали.
Накрыв, распухших от крови, паразитов вазелином и тем самым, лишив их возможности дышать, заставили клещей податься назад. Затем осторожно, чтобы не оторвать головку, пинцетом выкрутили насекомых из тела, как выворачивают шурупы. Ранки обработали раствором марганцовки. Покончив с неприятной процедурой, пошли осматривать местность.
Река Илим упоминается в летописи Российского Государства. Правый приток Ангары, Илим являлся для наших далеких предков важнейшим опорным пунктом в продвижении русских людей на Восточные рубежи Сибири. Енисейский служилый человек Василий Бугор, с небольшим отрядом казаков, попал на Илим с Ангары и прошел по нему до места сближения с другой рекой Кутой. Перевалив водо-разделительный хребет, спустился по Куте в великую сибирскую реку Лену и поставил на ней зимовье. Шел 1628 год. В скоре атаман Иван Галкин с казаками снова вышел на Илим и открыл еще более короткий путь дальше на Восток. Первопроходцы поставили на Илиме зимовье, которое стали именовать Ленским волоком, а позже переименовали в Илимск.
Таежный переход с Илимска до притока Лены занимал четыре дня. Сейчас Илимск под слоем воды Усть-Илимского водохранилища.
Река Илим здесь шириной не более пяти метров. Течение быстрое. Дно усеяно булыжниками различной величины, от мелкой гальки до крупных камней. Половодье спало, вода чистая и прозрачная, приятная на вкус. Под берегом сновали стаи мальков. От этого места до истоков реки не более 50 километров, до Шестаково - 300километров. Берег реки высокий. Сквозь свежую зелень, виднелась прошлогодняя трава. Весна была поздняя.
Вокруг зубцами громоздились сопки, их темные силуэты тянулись за горизонт. Старые, высоченные лиственницы, своими вершинами подпирали небо. Ароматы леса наполняли легкие. Вокруг тишина и покой. Ощущалась полная слитность с природой, гармоничность окружающего мира.
День посвятили отдыху. Из ровного побега березы вырезали гибкое удилище, привязали тонкую, прочную леску, закрепили поплавок и, насадив на крючок червяка, пустили по струе. Забросы были неудачными, без поклевок. Решили крючок заменить мушкой, искусно выполненной и напоминающую насекомого.
В детстве немало петушиных хвостов было выдрано и использовано для изготовления этой рыболовной снасти. Крючок обматывался пером и цветной ниткой (красной, зеленой, черной), наживке придавалась форма насекомого: мухи, шмеля, стрекозы. Помню рыжие мушки, получались самыми уловистыми.
Вот и сейчас искусственной мухой решил полакомиться небольшой хариус. За ним попался крупный с черной гривой, отчаянно упиравшийся, пытавшийся сломать удилище. За короткое время наловили на уху и жарево.
Обед получился замечательный. Ароматная уха и хрустящий, обжаренный на походной сковороде хариус были отменного вкуса. Сто грамм разведенного спирта придали лесной трапезе изысканность.
Винтовка калибра 7,62 мм составляла наше вооружение. Мощное по своей убойной силе оружие было с нами исключительно для защиты от медведя. Этого зверя в тайге Восточной Сибири предостаточно и встреча с ним возможна. Быстрый и ловкий, может ходить очень тихо. Совсем не такой, как о нем рассказывают. Учуяв человека, обычно обходит его стороной, но по весне голодный зверь способен проявить агрессивность. Медведица с медвежатами опасна вдвойне. Следы медведя нам встречались. Они напоминают след ступни человека, только значительно шире и крупнее. Просматриваются когти.
Мои встречи с ним всегда заканчивались миром. Расходились каждый своей дорогой. Зверю нельзя показывать страх. При встрече с медведем нужно замереть, либо продолжать движение параллельно его курсу, но нельзя пятиться и бежать от него.
Пристреляв оружие, стали готовиться к сплаву. Надули лодки, закрепили весла, из сухой ели срубили по небольшому шесту. Перебрали поклажу.
Вечер провели у костра. На пламя можно смотреть бесконечно. Огненные языки скачут, принимают различные очертания, обволакивают разум, навевают воспоминания и хочется исповедоваться в ошибках, окаянных моментах своей жизни. Тревогу огонь успокаивает и призывает в экстремальных ситуациях к действию. У костра мечтается, душа отмякает, возле него чувствуешь себя уютно в любую погоду, и усталость проходит.
В разговорах время текло незаметно, и вот уже угрюмая ночь придавила землю. Чернее таежной ночи не бывает. Густые, черные краски повсюду: по сторонам, под ногами, над головой. Тьма накрывает тебя и окружающее пространство.
Свет костра усугубляет ощущение бездонной кромешной темноты. Языки пламени пытаются высветить очертания зеленых великанов, но густая хвоя отталкивает отблески света, и надвигаются абсолютная темень и отрешенное одиночество.
В черноте леса стонал и ухал филин, мурчал как кошка, то хохотал словно человек. Не успокаивалась одинокая кукушка. Ее четкий, призывный голос разносился над тайгой.
Новый день встретил безветренной синевой. В голубом небе висели легкие облака. На листьях и траве бриллиантами поблескивали капельки росы. Лучи солнца лились на тайгу, заботливо и ласково отогревая озябшую за ночь землю.
Оставшаяся от вечера холодная уха была выше всех похвал. Позавтракав, забрались в лодки. Течение подхватило и понесло.
Река причудливо петляла, и мы кружились вместе с ней. Пленительный покой окружал нас. Небо синело в воде, по берегам белыми пятнами цвела черемуха, наполняя воздух особым ароматом. Лес расступился и пропустил в свои владения. Идти вот так по реке - истинное наслаждение, но мы знали, что впереди немало сюрпризов. Первый завал не заставил себя долго ждать. Упавшая лиственница, в два обхвата, опираясь комлем и вершиной о берега, перегородила реку. Прорубив в густых ветках проход, проплыли под стволом. Завалы из одного и нескольких деревьев попадались регулярно, те из них, которые не могли проплыть, обходили берегом, перетаскивая лодки по суше. Сплавлялись не спеша, любовались окружающей природой.
Могучие двухсотлетние ели кланялись нам, радуясь гостям. Зелень у воды была гуще, насыщеннее. Разнотравье постепенно заполняло берега. Сибирские цветы-жарки алели в солнечном свете кучками и провожали от поворота до поворота. Время гнездовья уток. На тихой воде вспугнули несколько пар птиц. Они свечой поднялись в воздух и тут же опустились в небольшой протоке. Завис в воздухе коршун, высматривая добычу.
Вечер застал у очередного завала и, миновав его, устроились на ночлег. Натаскали из леса сушняка. Поставив на огонь котелок, достали сухой паек и долго пили чай, пока журчащие звуки реки не сморили нас. В спальных мешках, несмотря на холодную ночь, было комфортно.
Утро следующего дня принесло неожиданную встречу. На пологом каменистом берегу клевал мелкую гальку глухарь. Крупная лесная птица взлетела совсем близко и рассекая сильными крыльями упругий утренний воздух, ломанулась в тайгу. Пища глухаря разнообразна: ягоды, молодые побеги хвойных деревьев, разные семена, листья, всевозможные насекомые, поэтому для размельчения грубой пищи в желудке, птица проглатывает гальку и песок. Увидеть его за этим занятием не редкость.
Река становилась постепенно шире, полноводнее от впадающих ручьев, бегущих с сопок. Шивера встречались часто, и мы протаскивали лодки, выбравшись из них, либо пропихивались шестом. Преодолели несколько завалов. Дневная рыбалка была удачной. В лодке лежало с десяток харюзей: крупные-800 граммовые, с черными боковыми плавниками - пятилетки. Хвосты и спинные плавники переливались фиолетовыми и лиловыми оттенками. Тело украшено черными пятнами и темно коричневыми узорами.
Ближе к вечеру наплыли на завал, высотой несколько метров. Деревья от времени голые, без коры, перегородили реку на протяжении нескольких десятков метров. Завал образовывался годами. Стволы хаотично громоздились друг на друге. Зрелище впечатляло величием и необузданностью. Пристали к берегу, разгрузили лодки, перетащив груз по суше. Поплыли дальше, выбирая место для ночлега, но совсем скоро, за поворотом реки, пришлось остановиться. Впереди был завал еще громаднее. Сотни голых стволов налезли друг на друга, вздыбились в небо, выбросились на берег, искромсав его, и такая картина наблюдалась на протяжении 60 метров. Вода перед завалом и под ним стояла черная, густая, без движения. Зрелище дикое и неприятное, казалось, что в этом месте завязываются незримые и таинственные силы земли. Вокруг громоздились темные зубчатые сопки, плотная могучая стена давила со всех сторон на реку. Подумалось, что если есть леший, то здесь, наверняка его дом.
Сумерки сгущались, тень от деревьев пятилась, окружая нас. Хотелось поскорей выбраться из такого мрачного места. В лесу темнота ложится быстро и мы, не задерживаясь, потащили лодки сушей. Отплыв от завала, пристали к берегу уже по темноте. Разбили бивак. Цвела черемуха, как полагается по приметам, похолодало. Разожгли ночлежный костер на всю ночь. Нодья из двух бревен горела ровным, жарким пламенем, грела воздух, и возле нее мы чувствовали себя уютно.
Уха на этот раз получилась еще вкусней, а испеченная в золе рыба, не поддавалась никаким сравнениям.
Пала роса - предвестница ночного заморозка и будущего хорошего дня.
Действительно ночь выдалась холодной, небо усыпано мерцающими звездами. К утру, вода в котелке замерзла.
Позавтракав и подкачав лодки, двинулись дальше. Солнце и легкий утренний ветерок быстро разогнали дремотную лесную тишь. Озябшая тайга отогрелась, ожила и наполнилась птичьим гомоном.
Хорошо пахло водой. Легкие переполняло живительно здоровым воздухом. Река умеренно быстро несла нас вперед. Интересно было наблюдать по сторонам. Вспугнули с гнезд несколько уток. Они покружились и вернулись насиживать яйца.
Увидели на берегу крупную темно - бурую ондатру с длинным и тонким туловищем. При нашем появлении она нырнула в воду. Пристали к берегу. На том месте, где сидел зверь, валялись рыбьи кости и кости каких-то мелких животных. Повсюду перепончатые следы. Видимо, под берегом устроена нора. Вспомнили, что из ондатровых шкурок шьют теплые шубы и шапки.
Река ширилась, появились короткие плесы и ямы. Завалы кончились. Плыть стало приятно. На берегу увидели набитую звериную тропу. По ней звери приходят в знойные летние дни на водопой и отсиживаются в воде, спасаясь от гнуса. Встреча с ними в таких местах вероятна.
Вот пестренький бурундук сидит на поваленном сухом стволе. Бурундук виден издалека из-за желтых полос на спине и бокам. Быстрый зверек пробежал по стволу, остановился, сел на задние лапки и посматривает. Вдруг засвистел и юркнул под колодину.
Отдохнув на суше, принялись за рыбалку. Собрали легкие телескопические спиннинги, нацепили крутящуюся блесну "Байкал" и стали удить рыбу. Заброс в яму принес моему приятелю удачу. Леска рванулась с катушки, раздался всплеск, и спиннинг так дернуло, что он почти перегнулся пополам. Щука яростно сопротивлялась, выпрыгивала из воды, подымала кучу брызг, торпедой металась по реке, как сумасшедшая, тянула в родную яму. Однако через несколько минут она уже извивалась на берегу, колышущейся глыбой серебра. В другой раз повезло мне. На быстрине выловил ленка. Крупная рыба была покрыта мелкими темными пятнами, чешуя серебрилась, переливалась множеством красных оттенков.
В реках Восточной Сибири водилось много разнообразной рыбы: щук, налимов, тайменей, ленков, хариусов, ельцов, сорог, пескарей.
Помню местные жители "лучили рыбу". На носу лодки в специальном устройстве разжигали костер и ночью при его свете кололи налимов, ленков и тайменей острогой. Нужно было иметь хорошую реакцию, меткий глаз и крепкую руку, чтобы на течении пронзить острогой движущуюся рыбу. А ведь бывали такие умельцы, что за ночь добывали, таким образом, десятки рыбин.
Всегда удивлялся, как рыба, плывя в темноте, не наталкивается на подводные растения, на камни, на все что встречается на ее пути. Оказывается, у рыбы есть особый орган чувств - так называемая боковая линия. При помощи этого органа рыба воспринимает направление потоков воды, ощущает самые легкие струйки. Когда рыба плывет, она раздвигает воду. Во все стороны от плывущей рыбы расходятся легкие водяные волны. Наталкиваясь на подводные предметы, они отражаются от них. Вот эти-то отраженные толчки и воспринимает рыба благодаря боковой линии. Отраженный толчок - сигнал о препятствии на пути.
Ночлег разбили, как только солнце спустилось к горизонту. Место выбрали красивое. Пологий берег реки усыпан мелкой галькой. Противоположный - высоченный красный яр, на вершине которого стояли великолепные сосны: стройные, плотные ряды лесных великанов с рыжими шапками от солнечного заката.
Уха из щуки получилась наваристая и душистая. Когда уха была готова, опустили в котелок на мгновение березовую головешку, и это придало приятный дополнительный аромат. Ленка зажарили.
Нам так понравилось место, что мы остановились здесь на несколько дней.
Время провели чудесно. Рыбачили, пойманных харюзей засолили в берестяном коробе.
Повезло увидеть щучью охоту.
От нависшего над самой водой куста ивы оторвался листочек. Вместе с ним в воду упало какое-то насекомое, скорее всего паучок. Хариус заметил на водной глади судорожное движение. Рыба только хвостом вильнула, и ее вынесло на поверхность. Вскипел бурунчик, и паука не стало. Подхватив насекомого, пошла в глубину. Увлеченный охотой, мелкий хищник не заметил подстерегающей опасности. Щука наблюдала из засады. Рыбина мгновенно ринулась из своего убежища и не промахнулась. Харюзок оказался в зубастой щучьей пасти. Челюсти сомкнулись, и снова щука ушла в черноту воды недвижимо дожидаться в яме новой жертвы.
Полакомится рыбой, пожаловала норка. Полуводный зверек прекрасно плавает и ныряет, оставаясь под водой несколько минут и проплывает за это время приличное расстояние, до 40 метров. Пушистая непоседа черной окраски с белым обрамлением вокруг верхней губы. Глаза бусинкой. Ловит мышей-полевок, лягушек, водных крыс, насекомых, рыбу. Зверька запустили в верховья Илима в 1986 году. Выпустили на волю 145 особей, а еще раньше в 1941 году 31 зверька выпустили по реке Коченга, притоку Илима. Он прижился и развелся.
Норка, учуяв рыбу, залезла в лодку и на наших глазах, схватив зубами хариуса, нырнула с рыбой в воду. Так продолжалось несколько раз, пока мы не спрятали рыбу.
В другой раз на берег спикировал ястреб, ухватил крупную рыбину и взвился в воздух. После этого случая мы стали осмотрительнее - не оставляли больше улов на виду.
На популяцию охотничье- промысловых зверей и птиц в долине Илима и ее притоков раньше обращали внимание. Кроме норки выпускали бобра речного, ондатру, соболя, зайца-русака. Бобер видимо из-за климатических условий не развелся
Пушной промысел существовал в Сибири всегда. В октябре большинство мужчин уходили на 2-3 месяца в тайгу. Добывали белок, соболей. Отстреливали и ловили капканами, ловушками за сезон несколько сот зверьков. Сейчас, при удаче, соболей добывают поштучно.
Следующий день остался в памяти надолго. Проплывая очередной крутой поворот реки, неожиданно наплыли на крупного, черной окраски медведя. Зверь с дикой яростью драл на берегу только что скраденного им изюбра. Олень уже не отбивался, хрипел, и его голова с рогами - пантами моталась из стороны в сторону. Часть туловища оленя была на суше, другая в воде. Вероятно, медведь напал на изюбра, когда тот подошел к воде напиться.
Сердце забилось оглушительно и торопливо. Не знал, за что хвататься - за винтовку или фотоаппарат. Инстинкт самосохранения и чувство опасности перед хищником победили, в руках оказалось оружие. До медведя оставалось метров 30, когда он заметил нас. Его злобный, прожигающий взгляд леденил душу и заставлял пульсировать человеческую кровь с невероятной быстротой. Струя воды несла лодки прямо на хищника. Прицел винтовки упирался в черную, косматую грудь медведя, где билось его сердце, и я был готов нажать курок, но медведь вдруг бросил жертву, громко фыркнул и пустился наутек. Легко, проворно, как кошка, взлетел на крутой берег и исчез в зарослях леса. В очередной раз убедился: ошибаются те, кто думает, что медведь не поворотлив, не быстр в движениях. Топтыгин действительно хозяин тайги. Из лесных обитателей только клыкастый кабан-секач да крупный сохатый с мощными рогами окажут медведю сопротивление.
Пристали к противоположному берегу, напротив оленя и стали наблюдать. Все в округе было спокойно, ни малейшего подозрительного звука. Косолапый не проявлял себя. Выстрелили в воздух. Заохала гулким эхом тайга, но вскоре умолкла и снова воцарилась тишина. С предосторожностями перебрались к туше оленя.
Это был небольшой, серо-бурой окраски, двухгодовалый изюбр самец. Он издал придушенным горлом последний, хриплый, залитый кровью вздох и больше не подавал признаков жизни. На шее и боках зияли страшные рваные раны. Молодые рожки-панты, опушенные снаружи мягкой пушистой, серого цвета шкуркой, были повреждены в борьбе с медведем, и кровь ручейками стекала с них на землю.
В изюбре, кроме шкуры, мяса, ценными считаются эти молодые весенние рога, называемые пантами. Олень сбрасывает старые рога зимой, и ранней весной у самцов отрастают новые. Панты нежные и кровяные внутри. Олени осторожно, не повреждая, несут их, пока те не окостенеют. Окостенение рогов происходит в конце первого летнего месяца - июня. Окрепшими рогами животное треплет ствол дерева, корой и ветками обдирая с них отмершую кожицу. Поэтому в лесу порой встречаются поврежденные деревья, лишенные коры и листьев в своей нижней части. Панты используют в сибирской народной медицине, они укрепляют иммунную систему человека. Их варят в определенном режиме в соляном растворе, после сушат. Размалывают по надобности.
Нарезали с туши оленя мяса, свежей мякоти, и отплыли прочь. Медведь, выждав, обязательно вернется за добычей. Охотник-промысловик не упустил бы этот случай, устроил засаду.
Вечером на костре сварили мясо. Долго обсуждали встречу с косолапым. Была досадно, что не сумели заснять медведя на фотопленку. Снова наладили ночной костер и уснули.
Проснулся глубокой ночью от странных звуков. В лесу кто-то жалобно плакал, громко всхлипывая, или вдруг заливался смехом. Мистика, да и только. Прислушавшись, понял - это развлекалась сова: ночной хищник, с большими глазами и тяжелыми веками. Сумеречная птица с отличным объемным зрением и прекрасным слухом. Наружная сторона каждого пера одета мягким ворсом, который делает полет совы абсолютно бесшумным. Этот охотник вооруженный крупными когтями на мощных лапах, имеет хороший аппетит и пожирает мышей, водяных крыс, различных грызунов, птиц, зайцев, не брезгует рыбой. Звуки, издаваемые совой, заставляют цепенеть от страха обителей леса. Ночь - ее время. Днем отсыпается в глухих, темных местах.
На следующий день течение реки вынесло на зимовье. Оно стояло на берегу. Крыша над головой, четыре бревенчатые стены и печка создают таежнику полный комфорт. Зимовья строят из круглого леса, окоренной сосны или лиственницы. Стены избушки конопатят мхом. Потолочный настил и пол ладят из колотья - расколотых надвое бревен, протесанных и плотно подогнанных. Проконопаченный потолок устилают полосами бересты и засыпают сухой землей. Крышу кроют внахлест драницами, тонкими еловыми досками, наколотыми по естественным слоям древесины.
Входная дверь изготавливается из более толстых досок, которые тщательно подгоняются. Окошко прорубают небольшое, чтобы в холодную погоду помещение не выстывало.
Внутреннее устройство охотничьей избы просто и рационально: печка, нары, стол и лавки. Для просушки одежды - вешалка, жерди.
Раньше печь клалась из камней и топилась по черному. Сейчас печь изготавливается из толстого черного металла, иногда из чугунного литья с вытяжкой.
По размерам не большие, рассчитанные на 2 человека.
Обычно в них есть посуда и другая кухонная утварь. В дальних, что стоят в стороне от водного пути, в глубине леса, бывает небольшой запас продовольствия.
Река Илим в этом месте шириной 40метров. Выбравшись на берег, зашли в избушку. Здесь кто-то остановился, лежали вещи, продукты. На столе записка: "Скоро буду". Не стали ждать хозяина, поплыли дальше.
Зимовья пошли один за другим и стояли приблизительно через 10 километров. Некоторые из них были заняты рыбаками. После местечка "Илимская Карда" на реке стали попадаться моторные лодки. Нас предупредили, что сплавляться ночью опасно, можно попасть под выстрел.
Местные жители, замаскировав лодку ветками, сплавляются ночью, не издавая звука. Стреляют в свете фар по вышедшему на берег зверю. Добычей становится чаще изюбр, реже медведь. Такое варварское истребление животных начинается после вскрытия реки ото льда и до замерзания. Власти пытаются бороться с подобным отстрелом животных, но не добиваются результатов.
Остановились на ночлег в пустующей избе, сиротливо стоящей на высоком откосе берега. Она была старая, запущенная. Бревна потемнели и подгнили в углах от времени и сырости. Крыша светилась небом. По всему было видно, хозяин здесь давно не бывал. Печь-каменка развалилась. Ночью мыши, обрадовавшись людям, не давали спать. Скреблись и топали, до самого утра.
К обеду следующего дня вновь пристали к берегу. На сей раз, зимовье попалось ухоженное, с баней, стоящей рядом. На берегу лежала перевернутая долбленая лодка.
Долбленки изготавливают из зрелой осины. Выбирают для этой цели осину в полтора обхвата, с гладким стволом, покрытым золотисто-стальной корой и без единого сучка. Срежут тридцатиметрового великана, и здесь же на месте долбят из плотной древесины лодку. После того, как форма достигнута, лодку распаривают, поливая кипятком, и расправляют-вставляют в среднюю часть деревянные распорки. Иногда на борта нашивают доски. Долбленки легки по весу и устойчивы на воде.
Надумали остановиться в этом уютном месте на два дня. Вечером истопили баню и хлестались молодой крапивой, пока тело не налилось бодростью. Под нарами нашли двухлитровую банку с малиновым вареньем и решили разменять ее на спирт.
Днем рыбачили. К вечеру следующего дня залаяла собака, раздались голоса. Кто-то подходил со стороны леса. Это был хозяин зимовья с сыном, подростком лет двенадцать. Впереди бежала лайка с белой мордой и добродушными глазами, хвост кольцом. Познакомились. Сын с отцом вышли на зимовье по лесной дороге идущей от селения на берегу водохранилища, оставив где-то в лесу "Ниву". Они были приветливые и общительные. Все стали бросать спиннинг. Мне повезло и первую рыбину - крупного ленка, подцепившегося напротив зимовья, отдал хозяевам. На память сфотографировались.
Вечером нас угощали мясом изюбра. Оно, слегка подсоленное, хранилось в бидоне, стоящем в холодном ручье.
Хозяин, несмотря на мои возражения, улегся спать вместе с сыном на приставных нарах, уступив нам для отдыха удобные места.
Необходимо отметить, что в подавляющем большинстве местные жители, с которыми мы встречались в лесу или на реке, добрые и отзывчатые, готовые прийти в случае необходимости тебе на помощь. Однако изредка попадаются и такие люди, что, сославшись на тесноту в зимовье, не смотря на вечерние сумерки, предлагали поискать ночлег в другом месте или отказывались показать дорогу по "своему" участку тайги и направляли окольным путем. В общении с подобными людьми необходимо быть всегда внимательным и настороже.
По утру, распрощавшись с гостеприимными хозяевами, отплыли. Берега Илима пошли каменистые, иногда расщелины в скалах достигали метровой толщины. Огромные валуны были ровесниками эпохи оледенения. Некоторые каменные глыбы, осколки монолита, с незапамятных времен, лежали в воде. Места красочные и запоминающиеся. Илим разлился, и ширина достигала 50-60 метров.
Вечер застал нас под деревенькой Кочерга. Одноименная по названию река впадала левым притоком в Илим. Когда-то крупная деревня из 50 изб, сейчас стояла заброшенной. Дома смотрели на нас пустыми глазницами, и только некоторые навещали хозяева. На дверях висели замки.
Из селения Подволошина, на берегу Братского водохранилища, до Кочерги тянется лесная дорога. Вся в ямах и рытвинах, но проехать по ней на "Ниве" можно.
В стародавние времена, когда река Ангара была дикой и необузданной, рассматривалась возможность строительства судоходного канала, соединяющего Ангару и Илим. В этом месте планировался проход судов для освоения глухих земель Сибири. Но проект остался на бумаге. Оказалось, что уровень воды в Илиме у Кочерги на 30 метров выше уровня воды в Ангаре и это обстоятельство стало основным препятствием строительства грандиозного сооружения. Вода из Ангары в Илим самотеком, без шлюзов, не могла течь. Природа спаслась от вмешательства человека на долгие годы.
Миновав брошенную деревню, вскоре остановились на ночь в избушке косарей. Уютный домик стоял на пологом берегу, сплошь в полянах. Утром, на спиннинг поймали глубинную пятнистую щуку, с брусковатым, плотно сбитым телом, немного сплюснутым с боков, и поплыли дальше. До реки Туна берега Илима оставались местами каменистыми и скалы причудливо громоздились над водой. Глубокие ямы чередовались с перекатами.
На мелководье заметили двух крупных длинноногих птиц. Нам повезло увидеть замечательных и редких в этих краях пару черных журавлей. Их среда обитания болотистое место, поэтому встреча с ними на реке удивительна. Слабая и нежная птица, с громким резким голосом, занесена в "Красную книгу". Высоко подняв свои изящные головы, они внимательно наблюдали за приближающимися лодками и вдруг, вытянувшись во всю длину, медленно взмахивая широкими крыльями, полетели над водой вдоль реки. Больше мы их не видели. Яйца журавлей крупные, с бурыми пятнами. В то время, как самка высиживает яйца, самец добросовестно выполняет обязанности сторожа. Следит за окружающей местностью - не появится ли где-нибудь опасный хищник.
Борясь за свое потомство, журавли прибегают к птичьим хитростям, стараясь отвлечь от гнезда, обмануть и увести, как можно дальше от места высиживания яиц. Перелетая на виду врага, они создают видимость беспечного поиска пищи и так все дальше от гнезда. Как же наверно бьется маленькое сердце наивной долговязой птицы в такие минуты! Черные журавли - пример материнства и самоотверженности живого существа.
Местечко впадения реки Туна в Илим запомнилось сказочной красотой. На крутом, высоком берегу возвышалось зимовье. Его было видно с реки издалека. За зимовьем виднелась сопка, покрытая сосновым лесом. Забрались на вершину, и нам открылся превосходный вид. Реки текли, как на ладони. Не хотелось отрываться от этой нарисованной природой картины. Туна по своей ширине не уступает Илиму. Она мелка и быстра. В месте слияния двух рек, намыт небольшой островок, весь в зелени. Илим, после впадения в него Туны, течет полноводнее и разливается в ширину.
В этом замечательном месте пробыли несколько дней. Поднялись по Туне до первого зимовья, расположенного в двух километрах от устья. Спустились с рыбалкой. На блесну наловили харюзей, несколько мелких ленков.
В один из вечеров к берегу пристала моторная лодка. В ней был старый рыбак из местных жителей, кряжистый и крепкий. Познакомились, разговорились. Он прекрасно знал тайгу и свято соблюдал ее законы. Его рассказы отличались душевной теплотой, большим разнообразием таежных историй, случившихся с ним за долгую жизнь.
Поведал о курьезе, произошедшем с ним в детстве. Пятнадцатилетним мальчуганом, взяв ружье, направился в лес. К вечеру дошел до глухариного тока, где бывал с отцом. То, что поляна осталась излюбленной для глухариных гульбищ, видно было по многочисленным птичьим следам на осевшем снегу, и полосы от крыльев тянулись вдоль кустов. Зацокал глухарь, но вскоре замолк. Сумерки поглощали лес и, наконец, потемнело. Отыскав старый шалаш, он забрался в него. Нужно было вздремнуть. Еще не уснув, услышал неподалеку хлюпанье воды и треск сучьев. Звуки приближались, раздавались все ближе и громче. При свете звезд между стволов вдруг закрылся просвет. Испугавшись, он выстрелил в тень дважды пулей. Что-то захрустело, тяжело плюхнулось на землю и больше никакого движения, тишина. О сне не могло быть речи, разжег костер из веток шалаша и поддерживал пламя всю ночь. Боялся задремать, вглядывался вокруг, и когда заря осветила весеннее небо, направился на поляну.
Ждать пришлось недолго, с тяжелым шумом крыльев на сухую ветку сосны опустился глухарь. Над лесом понеслась любовная песня. Подошел к увлеченной пением птице, как его учил отец и нажал курок. Глухарь камнем упал на землю. Рассвело, ночные волнения забылись. Возвращался домой довольный. Обходя валежник, вдруг наткнулся на темную тушу бурого медведя. По спине побежали мурашки, но зверь не шевелился. Осторожно подойдя к туше, заметил на ней два кровавых пятна. Перед ним лежал его ночной гость.
Вернувшись домой, охотник рассказал о ночном пришествии, потом, когда привезли случайно добытого им зверя, сбежалась вся деревня.
Говорил рыбак сдержано, просто и с юмором. Труженик, не баловень судьбы, с сильным и отважным характером. С болью в сердце отзывался о настоящем времени. Осуждал хищнические, истребительские приемы охоты и рыбалки, способствующие оскудению живой природы, уничтожению лесов и загрязнению окружающей среды. Его слова были понятны и созвучны нашим.
Рано утром отплыли. Сплавлялись без особых приключений, не спешили. Ночевали в зимовьях или на берегу.
В месте впадения в Илим таежной реки Чоры на пологом берегу увидели большущий дом с крышей из оцинкованного железа, рядом хозяйственные пристройки. Огромные окна выходили на три стороны - непосредственно на Илим, а так же в сторону истока и по течению реки. Собаки издалека учуяли нас и подняли лай. Из дома вышел человек, успокоил их, и когда мы пристали к берегу, подошел к нам. Познакомились. Хозяин - высокий, крепкий, лет 50 с небольшим мужчина представился Николаем. Пригласил нас в дом - четырех стенок. Большая комната была полупустая. По углам стояли две металлические кровати, застланные одеялами, небольшой стол, несколько стульев. На полу изюбровые шкуры. Здесь же располагалась печь и второй длинный стол, на котором стояла всевозможная посуда и другая кухонная утварь. На стене висело чучело глухаря и две каборжачьи головы. Полка с книгами.
Приветливую хозяйку звали Асей, худенька, приятная лицом, лет сорока. Встретила нас словно дорогих гостей. Мальчонка, возрастом три-четыре года не отходил от матери не на шаг и с любопытством посматривал на незнакомых людей. Она быстро накрыла стол, поставила большую сковородку с жареной рыбой, положила черемшу (дикий чеснок), нарезала крупными кусками только что испеченный в печи хлеб, в кружки налила чай и выставила банку голубичного варенья. Мы достали свои нехитрые припасы: пакетики рисовой каши, моментального приготовления, хрустящие хлебцы, кусок бастурмы и немного спирта.
Сидели до глубокого вечера. Хозяева расспрашивали нас и рассказывали о своей жизни в этом глухом уголке. Николай оказался родом из Украины. Построил дом своими руками, перебравшись навсегда в полюбившейся ему уголок Сибири. Жилище строил с размахом - большим, светлым, но как оказалось в последствии, такие размеры совсем не по климату. Студеной зимой в нем было холодно, не натопишь. Зато летом красота, солнце весь день гуляет по дому. Утром заглядывает в одно окно, вечером светит в противоположное. Построив дом, взял в жены молодую женщину из ближайшего селения, что стоит в тридцати километрах тайгой на побережье водохранилища. Пропитание добывают на реке и в лесу. Муку, сахар, соль и кое-что по мелочи завозят рекой. По необходимости посещают деревню, пробили к ней тропу через лес и за день добираются до людей. Этот брак у молодой женщины-второй. От первого был сын, который нелепо погиб на глазах у других детишек, играя совсем в не детскую рискованную игру. Муж спился.
Переночевав у радушных хозяев, отплыли дальше.
На прощание Николай недорого продал нам шкуру рыси. Расставаясь, обнялись, и на глазах простой с трудной судьбой женщины я заметил слезы.
Через несколько суток добрались до реки Коченга (правый крупный приток Илима). Здесь, на красном яру, раньше стояла большая деревня из несколько десятков домов. Люди жили, работали, рожали детей. Сейчас и эта деревня стояла заброшенной, лишь покосившийся крест на старом кладбище напоминал о прежней жизни.
На берегу заметили человека - единственного жителя деревни. Он латал рыболовную сеть. Еще не старый, нет и шестидесяти лет, высокий и крепкий. Познакомились. Живет вдалеке от людей. Питается тем, что добудет на реке и в лесу. Мы слышали о нем. Его прозвали "Иваном звездочетом". Он десятилетиями вел дневник и мог сказать, какая погода была в такой же день много лет назад, какой был урожай, рыбалка и охота. Знал природу в разнообразной совокупности всех явлений. Интересовался окружающим миром и описывал каждый прожитый день. Круговорот судеб живущих рядом людей тоже нашел свое место в дневнике.
Год назад случилась беда. Вместе с домом от лесного пожара сгорел многолетний архив, а вместе с ним рукопись его книги под названием "Ключ к таинствам природы". Говорил, что в ней все сказано, как есть. Погоревав, выбрал из оставшихся брошенных домов наиболее крепкий, подновил и переселился в него. Снова начал вести дневник.
Иван с любопытством расспрашивал нас о местах, которые мы миновали. Он обладал живым и пытливым умом. Беседовать с ним было интересно. Поделившись сухарями и угостив спиртом, тронулись в путь. Иван долго махал нам рукой.
Едва отплыв, попали под короткий дождь. Ветер принес из-за ближайшей сопки синюю тучу. Она пролилась мелкими каплями, и снова весело засияло солнце. Через реку, от берега до берега, высокой дугой легла радуга, играя и переливаясь лучами, завораживающими сознание. В народе расцвеченную различными красками, радугу называют райской дорогой, за ее божественную красоту. Над нами сияли яркие, насыщенные цвета небесной дороги и производили фантастическое впечатление. Подумали, что летописец деревни Коченга наверняка опишет это природное явление и возможно о нас в тетради появится пара строк.
Следующее пристанище было на реке Малыга. В глубине леса, на высоком берегу этой речушки, впадавшей в Илим, стояло зимовье. Оно пустовало. Хозяин зимовья - наш давний друг и, поэтому мы чувствовали себя, как дома.
Вечером истопили баню и исхлестали друг друга вениками. Долго сидели у костра, вспоминая пройденный путь, рассуждая о прошлом, настоящем и будущем. Путешествие завершалось.
Ночь выдалась ясной. Небо убрано звездами. Яркие, мерцающие капли огромных, далеких миров за пределами границ времени и пространства, приветствовали нас, путников вселенной. Некоторые из капель не удерживались и ослепительным росчерком прорезали темень, падая в лес. Грозный, ночной мир тайги вдруг показался иным - беззащитным и хрупким, зависимым своим благополучием от людей, живущих на планете Земля. Осознание этого пришло неожиданно и врезалось в сознание навечно.
Утром отплыли. Перекаты чередовались плесами, и на тихой воде приходилось работать веслами. Ниже местечка Наумово река разбивалась об остров, поросший старыми высокими елями, на два протока. На наших глазах с острова поднялся глухарь и скрылся в тайге. За этим сказочным местом бурлил "собачий" перекат. Перекат называется так из-за своей мели, в этом месте собака перейдет довольно широкую реку, не пускаясь в плавь. За ним тянулся "мельничный" перекат. С чем связано такое название - можно только гадать. То ли здесь стояла мельница, то ли быстрый и мелкий перекат перемалывал о камни все, что попадало в воду.
Названия многочисленных речушек и ручьев, впадающих в Илим на всем протяжении нашего пути, поражали разнообразием и подчеркивали особенности местности или отражали какие-то традиции имеющие значение для этого таежного уголка. Некоторые названия легко объяснимы, другие же, без знания истории края были не понятны. К первым можно причислить такие названия как: "Лиственничный", "Порожний", "Глубокий", "Каменный", "Волчий", "Осиновый", "Медвежий", "Еловый", "Сырой" ручьи или реки: "Черная ", "Крутоберегая", "Кочерга", "Вилина". Иные же названия требуют пояснение: реки "Ламбериха", "Уртуть", "Ухуалды", "Туна", "Чора", "Черноусиха", "Малыга", "Байкалиха", "Холоповская" и другие.
Через два дня пристали в местечке Аталоново. От этого места начинается Усть-Илимское водохранилище, и подпор воды остановил движение Илима. Бывшая деревня. Сейчас здесь разместилось небольшое фермерское хозяйство. Несколько человек выращивают картошку, держат скот и птицу. Лес по берегам постоянно подмывало, и лесины падали, громоздилась, тоскливо выглядывая из воды. Зрелище грустное.
В Аталонове нас ждали друзья, и на моторной лодке доставили в Шестаково. Передвигались по водохранилищу два часа. Оно разлилось долиной Илима, захватив многочисленные протоки мелких речушек. Налезло громадой воды на тайгу, опрокинуло и смяло вместе с фауной. Мимо нас проплывали черные топляки деревьев с обмытыми корнями, маленькие, безжизненные острова из ряски трав. Ширина гигантской водной глади достигала несколько сот метров. Берега безжизненные, с торчащими в небо голыми стволами, когда-то могучих лиственниц, и только чайки летали над рукотворным морем, да ветер метался из стороны в сторону.
Показалось Шестаково, населенный пункт, который до вмешательства человека в окружающую среду, располагался в уютном местечке. Вот как описывал окрестности Шестаково А.Н.Радищев, находившийся в 1792-1797 годах в сибирской ссылке:
"... во время моей поездки к рудной залежи я натолкнулся на довольно красивый вид.... От места против деревушки, находившейся почти передо мной, открывался вид на узкую долину за деревушкой, эта долина терялась вдалеке, а за нею виднелся дремучий лес. Напротив лежало возделанное поле, покрытое зеленеющими хлебами и заканчивающееся высоким лесистым холмом, стоящим особняком от горной цепи, идущей вправо. В сторону видно было более, чем на пять верст. Там виднелась река, образующая изгиб и теряющаяся за омываемым ею островом, и хотя ее течение извилисто, от наблюдателя ее скрывало несколько рощиц, так что казалось, будто виден огромный, широко раскинувшийся луг, окаймленный цепью высоких гор, вследствие отдаленности казавшихся голубоватыми. Левая сторона заканчивалась лужайкой, небольшие размеры которой скрывали низкие кустарники. В середине пейзажа стоял хутор или деревенский дом со всеми службами сына боярского. Это был лучший вид, которым мне пришлось любоваться впервые почти за два года...."
Сегодня, двадцатиметровый слой воды заглушил жизнь всего живого, навечно накрыл эту землю, превратив ее в безжизненное море, мертвое затишье.
Через сутки поезд вез нас домой.
До следующего года Илим!

Олег Спасибо
Интересно прочитать

Понравилось, пока не дочитал... может все таки на Терраныче попробовать, может заимка какая нибудь вылезет... начинаю подготовку !

Ну раз один закинул, закидывай и второй, интересно и в тему!